. Евгений Вильк. Людвиг II: детство, отрочество, юность

Баварские короли и их эпоха

Биографы Людвига II часто пытаются отыскать причины известных странностей баварского короля в его детстве: в роковых ошибках воспитания, семейном раздоре, в психологических травмах, полученных в юные годы.

Злые языки поговаривают даже о том, что Максимилиан не был настоящим отцом сво­его первенца, и кивают на итальянского рес­торатора Тамбози, заведение которого нахо­дилось прямо напротив Резиденции. Мучи­мый головными болями Максимилиан часто бывал в разъездах, менял климат Баварии с его резкими перепадами давления на благо­датное Средиземноморье, навещал своего брата Отто, правившего в «счастливой Элла­де», и не знал, дескать, что творится дома…
Это, конечно, крайности подозрительно­сти. Умеренные биографические обзоры на­чинаются обычно так: «Сыну отец уделял ма­ло времени. Он видел его главным образом только за обеденным столом и во время ужи­на. Смотрел он при этом не столько на него, сколько сквозь него. «Он общался со мной по­стоянно de haut en bas (сверху вниз — фр.), в лучшем случае — en passant (мимоходом —фр.), удостаивал услышать несколько мило­стивых и холодных слов», — вспоминал впос­ледствии взрослый Людвиг. Погруженный во все новые научные и культурные проекты, Максимилиан был замкнут и слишком сосре­доточен на «взрослых» делах. Король лишь по­жал плечами, когда ему предложили брать уже подросшего наследника на утренние про­гулки в Английский сад: «О чем я буду гово­рить с сим молодым господином? Его не инте­ресует ничего из того, что движет мною».
Формирование детской психологии — вещь тонкая. И построение прямой линии развития души — задача, соблазнительная для биографа. Можно было бы продолжить намеченную тему конфликта с отцом и воз­растающего непонимания со стороны мате­ри, эффектно завершив ее ужасными оскорб­лениями в адрес родителей, которые фигури­руют в последующем психиатрическом диаг­нозе сорокалетнего Людвига. Но не будет ли это искусственным подбором фактов под из­вестный сценарий? Ведь, с другой стороны, можно было бы столь же смело писать о пре­красном и светлом детстве, приводя довольно убедительные аргументы.
Семнадцатилетняя прусская принцесса Мария, ставшая с 1842 года супругой тридца­тилетнего баварского наследника Максими­лиана, с восторгом была встречена на новой родине. Свекор Людвиг I тут же отдал распо­ряжение придворному живописцу Штилеру пополнить галерею красавиц портретом прелестного создания. В городе, бывшем из­давна оплотом германского католицизма, второй раз после свадьбы самого Людвига I с саксонской принцессой Терезой в 1810 году на ступени трона поднималась протестантка. Бавария, ставшая к этому времени уже мно­гоконфессиональной страной, особого беспо­койства по этому поводу не испытывала. Мо­лодая принцесса, приветливая, скромная и миловидная, вызывала большую симпатию у своих новых подданных. Особенно по контрасту с очень уж сдержанным и очень ученым джентльменом Максимилианом. Мария бы­стро сблизилась с баварцами, с их стилем жизни, полюбила страстно и навсегда горы и горные прогулки, стала едва ли не первой ба­варской альпинисткой (с горным штоком, ко­нечно, не с кошками и канатом), и поменяла впоследствии протестантскую веру своих предков на баварский католицизм.
Рождение наследника, после уже пережи­того болезненного выкидыша, принесло Ма­рии утешение и еще большие симпатии под­данных.
Как обычно в аристократических семьях, младенцу была сразу же определена корми­лица из крестьянской семьи, чтобы не отвле­кать чрезмерно мать от выполнения своих высоких королевских обязанностей. Через восемь месяцев молодая женщина внезапно тяжело заболела и вынуждена была оставить воспитанника. На ее место заступила трид­цатилетняя Сибилла Майлхауз. Новая ня­нюшка будет неразлучна с мальчиком на про­тяжении всего его детства и станет его «вто­рой мамой», более близкой и доступной, чем мать­-королева. Сибилла оставит свою при­дворную службу только в 1854 году и выйдет замуж в возрасте 45 лет. Людвиг будет всю жизнь вести переписку с нею. Когда в 1881году ее не станет, он позаботится о богатом надгробии для нее на аугсбургском кладби­ще. Впрочем, молодая королева отнюдь не сняла с себя полностью материнской заботы. Равнодушная к университетскому миру Мак­симилиана и к его возвышенным романтиче­ским переживаниям, Мария охотно посвяща­ла свободное время детям, устраивала их быт, играла с ними в гулких залах мюнхенской Ре­зиденции, водила гулять по строящейся Мак­симилианштрассе, приучала к физической радости горных прогулок. Своей любовью и привязанностью к Альпам Людвиг был обя­зан именно Марии. Сохранились письма две­надцатилетнего принца деду, Людвигу I, где он с энтузиазмом рассказывает о восхожде­нии вместе с матерью на гору Зойлинг высо­той в 2000 метров, о походах по горам и озе­рам в Берхтесгадене к Ледяной капелле. Он горько жалуется, что ему не было позволено сопровождать мать на Унтерсберг, таинствен­ную гору, на которой обитают гномы. Горные прогулки были не всегда безобидны и таили опасности и драматические испытания для путников. Так, в один из сентябрьских дней 1859 года Мария вместе с двумя сыновьями в сопровождении четырех придворных и двух крестьян­-проводников отправилась в поис­ках альпийского цветка эдельвейса на крутые скалы вокруг живописного озера Оберзее. Де­ти, подбадриваемые матерью, наперегонки карабкались по горным склонам. Один из их воспитателей, барон Вульфен, решил не от­ставать от воспитанников, но не рассчитал своих сил, сорвался со скалы и потерял созна­ние. Самыми энергичными из всей компании оказались Мария и Людвиг: легкая на ногу мать побежала за врачом в ближайший посе­лок, а Людвиг — в ближайшую церковь за священником. Барону была оказана своевре­менная помощь, и падение обошлось без серьезных последствий.
Все эти происшествия, то веселые, то дра­матические, должны были формировать ха­рактер и интересы мальчика. По крайней ме­ре, в одном отношении казались они совер­шенно определенно: альпийские горы стали излюбленным ландшафтом Людвига. Впос­ледствии, когда его странности и экзальтация проявятся особенно отчетливо, любовь эта примет крайние и парадоксальные формы.
Остров Херренинзель на озере Кимзее, где он решит воздвигнуть второй Версаль, будет ка­заться ему скучной и бедной местностью (со­временный путешественник наверняка со­хранит в памяти восхищение живописными берегами и лесистым островом!), которая мо­жет быть преображена лишь средствами ис­кусства! Все остальные свои осуществленные и планируемые проекты он размещал только в горной местности. Любовь к горам станет несколько смешной и однобокой страстью. Но пока этот энтузиазм — лишь часть его дет­ского мира. Память об этом увековечена мос­том Марии — Мариенбрюке — над живопис­ным ущельем Поллат, где королевская семья без устали ходила по крутым тропам. Когда в 1866 году Людвиг заменит прежний деревян­ный мост стальным, он, вероятно, еще не бу­дет сознавать, что создает и идеальную смот­ровую площадку для будущего замка Нойш­ванштайн…

Другие материалы из рубрики «Людвиг II»

Другие материалы из рубрики «Туризм»

Другие материалы из рубрики «Путеводитель»

Метки:

Loading

События «Германия Плюс»