. Ты — моя женщина

На перроне царила обычная толчея. Таня с трудом протис­нулась к вагону, отыскала свое купе. Поезд тронулся. До област­ного центра, куда она отправля­лась, от Москвы — шесть часов ез­ды. Достаточно, чтобы обдумать все еще раз. Когда она собиралась в путь, сомнений в принятом ре­шении, казалось, не было. А сейчас сердце снова окунулось в тревогу.

Таня закрыла глаза, возвраща­ясь к событиям пятилетней дав­ности. Она переживала тогда не­легкое время: развод с мужем, тя­желую болезнь… Спасали только шестилетний сынишка и работа: в редакцию она вернулась уже на следующий день после выписки из больницы. В Москве проходило совещание строителей, и ей пору­чили взять интервью у начальника областного треста. Таня отправи­лась в гостиницу.

Номер оказался двухместным. На постели поверх одеяла лежал молодой человек в спортивном костюме. Обутые в кроссовки ноги болтались в воздухе — рост парня явно превышал длину кровати.

—  А где начальник? — недовольно спросила Таня. — Мы же с ним договаривались!

—  А я и есть начальник, — ответил парень. — Знакомьтесь, Балуев…

Таня невольно улыбнулась: на экранах города шел фильм с таким названием.

Закончив беседу, Таня вдруг с удивлением поняла, что ей не хо­чется расставаться. Видимо, Балу­ев почувствовал то же самое, пото­му что предложил вместе поужи­нать. Они проговорили весь вечер. Он рассказывал о себе, о дочке (умница, играет на скрипке), сето­вал, что жена часто ссорится с тещей… Потом они потанцевали. От проводов Таня отказалась, они простились в холле гостиницы.

На следующий день в комнату, где работала Таня, заглянула коллега :«К тебе пришли!» В коридо­ре стоял Балуев. Не говоря ни сло­ва, он шагнул ей навстречу и начал целовать. Таня вертела головой, пытаясь освободиться. Проходя­щие мимо сотрудники смущенно отворачивались: в 1970-е годы к такой раскованности еще не привыкли. Наконец, Балуев выпустил ее из объятий и также молча удалился. Примерно через месяц он снова появился с традиционным набо­ром ухажера: цветы, шампанское, коробка конфет. На этот раз он вел себя прилично: пил с сотрудника­ми чай, развлекал остроумными историями. Потом они гуляли по улицам. Он проводил Таню до дому, распрощался и ушел.

И так было каждый раз, когда он приезжал по своим делам в Москву. При очередной такой встрече Таня напомнила ему:

—   А знаешь, сегодня ровно год, как мы познакомились.

—   Что ж, это надо отметить, — отозвался он. — Может, по такому поводу пригласишь к себе?

…Утром, когда они проснулись, Таня сказала:

—   Семья — это свято. Можешь считать, что ничего не было.

—   Ну что ты, детка, — серьезно ответил Балуев, — у нас с тобой все только еще начинается…

Прошло пять лет. Они виделись каждый месяц. Сначала это были служебные командировки, потом он стал приезжать на выходные и праздники, они вместе проводили отпуск… «Ты — моя единственная женщина», — не уставал повторять Балуев. Однако Новый год он неизменно встречал с семьей. Таня старалась не касаться этой темы, но все же ждала: не может же он, в самом деле, всю жизнь прожить с двумя женщинами… И, наконец, решилась на отчаянный шаг. Она поговорит с его женой, та должна  понять, что он ее уже давно не любит. Он сам часто говорил, что жить надо с любимыми. Ему труд­но на это решиться, что ж, она ему поможет.

…Поезд прибыл на станцию вечером. Коттедж, в котором жил Балуев, находился на окраине города. Добравшись, Таня осто­рожно толкнула калитку сада. Окна на первом этаже были ярко освещены. Таня подошла к одному из окон и заглянула внутрь. За прозрачной занавеской она уви­дела девочку за письменным сто­лом. Вот она повернула голову, что: то сказала, и в комнату вошел Балуев. Он сел рядом, они скло­нились над тетрадками. Спустя какое-то время вошла жена, и они перешли в столовую. Таня тоже перешла к другому окну. Теперь она видела всех троих. Они ели, о чем-то оживленно разговаривали, улыбались друг другу. За окном шла обыденная человеческая жизнь, и Таня вдруг отчетливо поняла, что для Балуева именно эта жизнь — долгая, настоящая, взаправдашняя, а она, Таня, толь­ко отдушина, красивый, но крат­ковременный праздник… Никогда не сможет переступить она порог этого дома.

Она не помнила, как добралась до вокзала. Было уже за полночь. Ей повезло: по радио объявили, что есть несколько свободных мест на проходящий мимо экспресс. В вагоне царил полумрак. Таня открыла дверь в купе, разглядела наверху свободную полку, заки­нула туда комплект белья и сумку и вышла в коридор. Прижавшись лбом к холодному стеклу, она вглядывалась в плотную черноту за окном, и ее не покидало ощу­щение, что эта тьма никогда не кончится.

Вернувшись в купе, она увиде­ла, что ее постель и сумочка лежат на нижней полке, а ее бывший «владелец» переместился наверх.

— Слышь, девонька, — услыхала она его осторожный шепот, — ты ложись внизу, тебе там удобнее…

Маленький знак внимания, не Таня почувствовала, как в душе что-то дрогнуло. Она вдела подуш­ку в наволочку, расстелила прос­тыню и с головой нырнула под одеяло. «Все еще будет», — выстукивали колеса. — «Все еще будет, и обязательно стану для кого-то единственной женщиной», — успела подумать Таня перед тем, как погрузиться в спасительный сон.

Другие публикации из рубрики “Литературная страница”

Другие публикации из рубрики “Пожелтевшие страницы”

Метки:

Loading

События «Германия Плюс»